Владимир Ханан

На мертвый дом набили вывеску. Закат на западе пропал, Должно, загнил... Кто даму выискал; Кто, прежде выискав, заспал.

Котенок мечется по городу. Мужчина мочится в углу. Подруга другу треплет бороду В доисторическом пылу.

Три постовых, как три дня праздника, Топча бахилами ручей, Куда-то волокут проказника, Загнув башку между плечей.

И я гуляю в одиночестве, Мыслишек смутных не следя, В своем ветхозаветном отчестве Родство прямое находя:

Иосиф, Осип... Плачет ласточка. Слеза открыточку слезит. В ковбойке... Боже мой!.. без галстучка... На книжном «заперто» висит.

Толстой для смерти князь Болконского Помимо Сына и Отца Подбавил баса геликонского И девичьего бубенца.

Дано и мне добавить извести Для туго сдавленных костей Моей страны, какую вынести — Почище, нежели плетей

Сквозь строй! В усильи просодическом Законна пагубная связь Меж затянувшимся девичеством И жаждой плоти. Что, таясь,

Ее вычерпывать корытами Чернил, сквозь книжицу сквозя? Друзья, — я говорю, — забыто ли... Забыто, — говорят друзья.

Друзья мои! Друзья-соратники! В державе замкнутых ушей Благословляю ваши ватники Певцов, пророков, сторожей

Своей нелегкой доли. Господи! Взгляни ж, как рад Тебе и ей, В ночи, в проулке, в спящем городе Любовник ветреницы сей.